Из разговора
20.08.92, 5 часов 08 минут

– Ты можешь раскрыть смысл линий
травы, узора листьев?
– А зачем? Они ведь сами по себе.
– То-то и оно, стихи тоже сами по себе.
– Так зачем же они нужны?
– А зачем нужны листья и трава?

* * *

К письму приложена печать
в летах деревья примечать
и часть вершины над собой
знать голубой

* * *

Для травы она другая,
по дороге собирает
и в сундук. На стук,
в пыли образумиться могли,
догори огонь пораньше.
Угли в строгом платье важном
не поэтому-то ли...

* * *

Вышел из светлого
дом, то ли камень.
К центру углами
под главным углом.
Под облаками.
О том в голубом
было отныне
слогами...

* * *

Что же он. Ему на это
отводили целый ветер
и в ответе всех светил
здесь он был.
Склонил траву,
положил главу от тела,
как того земля хотела,
подчиненная ему.

* * *

Прослышит с ухом
по причине неба
немного стука
и води за светлым.
Приглянется, откроет
дом из веток,
на новоселье
гость в коне приедет.

* * *

Смотрели, чтоб издалека.
Поставит над горою дым,
сожжет и стены и дрова,
и воду выпьет, что внутри.
Травы зеленое одно
при нем останется служить
ногам босым,
решится кто по эти тайники.

* * *

Остается река,
и вода, если так.
На траве та, сама,
от которой узнать.
Светом волосы вниз
по открытой теперь
для желающих всех
умереть.

* * *

У темной горы,
за зеленым ручьем
что дальше забыл
и который там сон.
Который последний
на камни сложил
тяжелые сети
внезапной любви

* * *

Небо смотря,
по тому голубые
птицы стоят
со глазами большими
Сколь удивительно
в ниве высокой:
светом открытый
родник и не сохнет.

* * *

После ночи темной
быти зорьке славной
и лучам просторным
по каменьям мертвым:
Ну же вам, вставайте,
травы одевайте,
света лик смотрите,
да о том молите.

* * *

За прогулкой
чисел сто
среди умных
ходоков.
А добрейший
в казначеях,
и в одежде,
как светлее...

* * *

Я не знаю,
что к письму.
Стены сами,
ветра шум.
За рекой,
конечно, снег
небольшой,
и хватит всем.

* * *

Я утро целое
не был
и про умелое
забыл.
Любил к тому,
что повернется
на тихий звук
и вот смеется...

* * *

Как бы должен
свету весь.
Ночью тоже,
кроме мест
где еще
возможно быть
за большой
отрез воды...

* * *

Непонятно
что воды –
ветка сада
как стоит.
К лепестку
ни ветерка
и на звук
рукой всегда.

* * *

Я забыл,
когда ручью
и в ведре
снег растоплю.
Буду чай,
ему виднее,
чья пора
на самом деле.

* * *

Мне ночь предсказывает сын.
Спокойный в небо ходит дым,
вослед такие облака,
что закрываю я глаза.

* * *

Я ходил
четвертый снег
и смутил
которых тех.
Им понятно
не могло,
как обратно
быть тепло.

* * *

Мое свидание
с горой:
одно – глазами,
только что.
Другое –
за луной стоит
не день какой,
а долгих три.

* * *

Мне ходить за молоком
и думать о многом,
скрипеть снегу,
светить половине луны,
гореть огню
и теплу за порогом
храниться до самой весны.

* * *

Деревьям станет
скоро много
и мыслью занят
я такого
пройду тропинкой
между ними,
с надеждой тайной
не обидеть.

* * *

Я в доме
видел, как горит,
и вскоре
отворил внутри.
Жена печет,
играет сын,
и мне еще
дрова носить.

* * *

Сколько линий
это небо
я, ленивый,
как-то не был
Но считал
траву и листья
у ручья
и пил, конечно.

* * *

Похоже
способы ручья
мне страшно
сразу поручать.
Сначала лицам
у воды
я буду свистом
лишь одним.

* * *

Ночью не видно
про деревья.
Они стоят
или хотели.
Луна опять
забыла свет
в чужих краях,
гостила где

* * *

В доме
посети ручей,
света кроме,
он ничей.
Так бежит
между окошек
за живым
своим, хорошим...

* * *

Не все
читатели воды,
в руке
иному лучше дым
и к листьям
ходит иногда
счастливый
это написать...